Наблюденія надъ бытомъ крестьянъ Уразовской волости (Вал. уѣзда)

-279-

Живя давно въ деревнѣ, я вдоволь насмотрѣлся на деревенскую жизнь, и отчасти постигъ бытъ каждаго поселянина; поэтому я, безъ малѣйшей тѣни пристрастія, надѣюсь раскрыть, сколько для меня доступно, какъ хорошія, такь и дурныя стороны русскаго мужика. Многіе, не зная жизни крестьянина, клевещутъ на него и представляютъ жизнь его въ самыхъ черныхъ краскахъ. Нѣтъ, онъ не заслуживаетъ не справедливыхъ упрековъ; онъ болѣе заслуживаетъ состраданія и сожалѣнія. Его надобно видѣть въ деревнѣ за его занятіями, чтобы оцѣнить его терпѣніе, съ какимъ онъ переноситъ и труды и лишенія. Жизнь мужика съ перваго взгляда проста и однообразна; ее можно выразить въ трехъ словахъ: работаетъ, ѣстъ и спитъ. Надобно пожить съ мужиками, вникнуть въ домашній ихъ бытъ, чтобы видѣть картину труженнической жизни, вызывающую невольно чувства симпатіи къ русскому мужику. Вы прослѣдите его жизнь съ младенчества: подъ корой безчувственности и равнодушія, хотя и не без усилія, вы найдете въ немъ сердце, исполненное любви и преданности.

Съ отроческихъ лѣтъ онъ вступаетъ на свое труженническое поприще. Отъ ранняго утра до темной ночи, онъ дѣлитъ труды съ отцемъ въ полѣ. Лѣтомъ верхомъ на лошадяхъ боронитъ пашню, погоняетъ быковъ или гребетъ сѣно. Зимой съ утра до вечера въ лѣсу на морозѣ, или дома кормитъ скотъ. Чѣмъ же онъ бываетъ поощренъ къ этому? Наравнѣ съ прочими, онъ ѣстъ тотъ же черный хлѣбъ и сѣрыя щи. Въ годъ разъ, много два, потѣшитъ его отецъ: дастъ ему въ какой нибудь праздникъ двѣ копѣйки — и онъ въ прискачку бѣжитъ съ ними къ возу торгаша-афериста, купитъ черныхъ медовыхъ пряниковъ, которые едвали вкуснѣе чернаго хлѣба. Для него это верхъ наслажденія; его онъ ждетъ цѣлый почти годъ, но прошелъ счастливый день — и онъ снова обращенъ къ своимъ занятіямъ. Ужели пятокъ какихъ нибудь пряниковъ могутъ быть ему поощреніемъ въ трудахъ? Нѣтъ, — дѣтская привязанность и безпредѣльная покорность своей участи — вотъ что поддерживаетъ и поощряетъ его. Онъ знаетъ, что съ умноженіемъ его лѣтъ, умножатся и труды его. Онъ и не страшится этого, а спокойно ожидаетъ, — такъ было съ его отцомъ и дѣдомъ.

Такъ начинается жизнь крестьянина, исполненная трудовъ и заботъ, — жизнь, въ которой съ каждымъ годомъ прибавляются только труды съ перспективой самой неутѣшительной. Въ самомъ дѣлѣ, что утѣшительнаго въ его жизни? Въ праздникъ, онъ едва успѣетъ расправить изломанныя работою свои кости, какъ усердный христіанинъ, онъ грѣхомъ считаетъ проспать утреню, — съ предвозвѣстниками полуночи — пѣтухами онъ встаетъ, чтобы вовремя притти къ службѣ; тамъ иногда и остается до обѣдни, а домой вернется послѣ полудня. Едва успѣетъ отобѣдать, а десятскій вѣститъ на сходъ - разсуждать о мірскихъ дѣлахъ. Такъ и пройдетъ праздникъ, хотя не въ тяжелыхъ трудахъ, но и [не] безъ дѣла, а отдыхъ остался до слѣдующаго раза.

Теперь посмотрите на домашній бытъ крестьянина. Домъ его малъ, тѣсенъ и душенъ; въ немъ часу побыть нельзя, чтобы не почувствовать болѣзненнаго и непріятнаго ощущенія. У него одна изба: она служитъ ему и спальнею и кухнею. Въ печи этой избы варится кушанье его; въ ней же прѣетъ и кормъ скоту — мерзлыя кочерыжки и гнилое крошево; на печи сохнетъ мокрое платье, на лавкахъ и на полу лежатъ: лукъ, картофель, капуста и разныя домашнія принадлежности; а въ углу у порога лохань: въ ней приготовляется скоту пойло. А что крестьянинъ ѣстъ? Боже ты мой! хлѣбъ, хоть и здоровъ, за то горекъ и черенъ; щи — всегдашнее, необходимое его блюдо, изъ сѣрой капусты, безъ масла съ одной крупой; въ праздникъ онъ позволяетъ себѣ лакомство— прибавляетъ во щи масла и молочную кашу, — вотъ и всё.

Къ празднику надо купить женѣ новую юбку или сарафанъ, дочкѣ — платокъ, сыну — шапку; а тутъ и дѣло женихово стало. Нуждъ представляется столько, что голова пойдетъ кругомъ у мужика. Куда и дѣнется у него веселая улыбка! Равнодушный взоръ остановится на недоконченной починкѣ платья, лице покрылось морщинами, — и онъ опять погрузился въ свою апатію… Нѣтъ, нѣтъ! Подъ личиной спокойствія скрывается борьба, споръ разсудка съ долгомъ. Съ горя затянетъ онъ заунывную пѣсню; ее ноетъ онъ не для того, чтобы выразить свои чувства, но чтобъ заглушить въ себѣ внутренній ропотъ. «Вѣрно ужъ судьба моя такая!» скажетъ онъ, махнувъ рукою, и еще звонче зальется.

Загляните къ нему въ избу, когда онъ больной, лежитъ на лавкѣ, въ переднемъ углу безъ всякой помощи, мучимый тяжкимъ недугомъ. Сердце изнываетъ, какъ вспомнишь ужасныя сцены, свидѣтелемъ которыхъ мнѣ приходилось неразъ быть! Жена всхлипываетъ у печи, ребятишки прячутся по угламъ, или робко и съ недоумѣніемъ выглядываютъ съ печи: то на мать, то на отца, а въ головахъ больнаго сидитъ словоохотливая старуха, мучитъ его своими причитаньями и мрачными красками опісываетъ плачевную участь осиротѣвшаго семейства. Утѣшенія нѣтъ ни откуда, помощи — тоже, развѣ Богъ пошлетъ свыше исцѣленіе страждущему. Страшная картина! Тѣло борется съ недугомъ, душа волнуется самыми мучительными чувствами, разлука съ дорогими сердцу, безотрадная участь сиротъ, страхъ смерти пораждаетъ ропотъ отчаянія въ растерзанномъ сердцѣ. Едва-ли достаточно всего человѣческаго краснорѣчія, чтобы утѣшить его. Еслибъ безпредѣльная покорность Провидѣнію не согрѣвала измученнаго сердца надеждою на помощь Божію и Его милосердіе, то страданія были бы ужасны и невыносимы.

Да и въ здоровомъ состояніи участь мужика не совсѣмъ завидна. Онъ живетъ самими шаткими надеждами. Все въ его жизни зависитъ отъ случайныхъ обстоятельствъ, даже непредвидѣнныхъ и неотразимыхъ, благосостояніе его зависитъ отъ земли: ей онъ ввѣряетъ сокровище свое — хлѣбъ, въ надеждѣ получить въ награду за труды обильную жатву. Мало-ли можетъ въ теченіе года встрѣтиться обстоятельствъ, могущихъ лишить его всего! Сколько сердце его извѣдаетъ ощущеній и пріятныхъ и мучительныхъ въ это время! Настанетъ сухая осень — у него болитъ сердце, чтобы всходы хлѣба не засохли; придетъ ранняя весна — опять забота, какъ бы не побило и не вытянуло морозомъ. Вотъ благополучно прошла весна, наступитъ красное лѣто, нивы радуютъ надеждою на обильный урожай, но во время цвѣта поднялись вѣтры — и съ ними улетѣли надежды! Да еслибъ и прошло все благополучно: хлѣбъ выцвѣлъ, налился, полный колосъ гнетъ стебель къ землѣ — не о чемъ безпокоиться болѣе: надежды сбылись, онъ обеспеченъ на цѣлый годъ хлѣбомъ. Вотъ разразилась градовая туча надъ его нивой — и въ одинъ часъ превратила его вѣрныя надежды въ несбыточныя мечты! Въ такихъ треволненіяхъ онъ ведетъ жизнь свою.

-287-

Въ каждомъ селеніи есть свои міроѣды — это люди съ вліяніемъ, богатые, особаго рода аристократы между нашими поселянами; но въ городахъ, гдѣ живетъ народъ болѣе или менѣе развитый, — этотъ типъ не существуетъ, потому что ему нѣтъ простора для его подвиговъ въ городскомъ, общественно-экономическомъ быту. Міроѣдъ первенствуетъ на всѣхъ сходкахъ, громадахъ или радахъ поселянъ; онъ тамъ даетъ тонъ и направляетъ всѣ помыслы народа; имѣетъ вліяніе на рѣшеніе или приговоры сходки, — однимъ словомъ — это своего рода олигархи въ сельскомъ міру или общинѣ, и самое названіе людей этихъ означаетъ, что они ѣдятъ міръ. Если между міроѣдами и попадаются бѣдные крестьяне, то больно зубастые, говоруны, шумилы, пьянюхи, которые своимъ крикомъ и угрозами иногда пріобрѣтаютъ нѣкоторое преимущество, но чаще они бываютъ подручниками только богатыхъ міроѣдовъ. Міроѣдовъ и ближайшее начальство поблажаетъ, и крестьяне боятся; первому они часто бываютъ полезны; а міряне-поселяне страшатся своихъ олигарховъ, какъ чрезъ покровительство послѣднимъ отъ ближайшаго начальства, такъ и потому еще болѣе, что многіе изъ крестьянъ всегда въ долгахъ у каждаго богача-крестьянина, платя ему огромные проценты трудомъ своимъ, какъ вольнонаемные работники, да, кромѣ того, уступая ему же — ростовщику, за дешевую цѣну, хлѣбъ и скотъ, особенно когда нѣтъ денегъ на уплату капитала — ссуды. Міроѣды пользуются и лучшею пашнею, и лишнимъ сѣнокосомъ, продовольствуютъ цѣлые гурты скота на общественныхъ пастбищахъ; міроѣды и лѣса выводятъ общинные, пользуются иногда и въ казенныхъ дачахъ — воровскими провозами-продажами за ничто; міроѣды учавствуютъ во всѣхъ мірскихъ пользахъ, получая себѣ львиную часть, или сдаютъ общія угодья за пропой виномъ, или за другія выгоды. Міроѣды помогаютъ при рекрутскихъ наборахъ — собирать семейныхъ жеребьевыхъ припущенниковъ и отдавать въ солдаты бѣдноту или не богатыхъ поселянъ, разстраивая тѣмъ семьи и порождая бобылей или не состоятельныхъ, нетяглыхъ крестьянъ, кои по неволѣ вступаютъ въ кабалу къ міроѣдамъ, извлекающимъ изъ того свои жидовскіе барыши, въ чемъ они похожи на польскихъ арендаторовъ и шинкарей.

Міроѣды служатъ главною помѣхою къ улучшенію хозяйственнаго быта поселянъ, также — въ нравственномъ и матеріальномъ отношеніяхъ; съ ними начальники и священники ведутъ знакомство и хлѣбопашество. Въ праздники и малые, когда въ святцахъ стоитъ крестикъ — говорятъ — работать грѣхъ, чему крестьяне по своей лѣни и очень ради, но ежели въ праздникъ и большой — купецъ, прикащикъ, староста, богатый мужикъ или кто либо изъ приходскихъ духовныхъ, поднесутъ крестьянамъ винца съ водицей, то свозить хлѣбъ, лѣсъ, или другое что сдѣлать — не будетъ грѣшно, и мужики или бабы работаютъ усердно; — это называется мірскою помочью.

И такъ міроѣды — ростовщики и отвалы составляютъ въ сельскомъ общественномъ быту сущую язву и одно из величайшихъ золъ, вредныхъ для гражданскаго благоустройства; но ближайшее мѣстное начальство не обращаетъ на это вниманія и заправляетъ дѣлами но старой системѣ, потворствуя рутинѣ, не искореняя основаній зла. Говоря собственно о міроѣдахъ, я постараюсь выставить для примѣра, хотя одинъ истинный фактъ совершившійся въ моихъ глазахъ, но которому каждый можетъ судить о деспотическихъ поступкахъ нашихъ сельскихъ міроѣдовъ, въ отношеніи къ своимъ братьямъ-мужикамъ.

Дѣло было такъ: въ слободѣ Петровской въ августѣ прошлаго года, одинъ изъ пожилыхъ стариковъ, лѣтъ шестидесяти, поѣхалъ въ поле косить хлѣбъ. Вечеромъ, возвращаясь домой, онъ взялъ, будто-бы, на нивѣ своего сосѣда, смежной съ его нивою, пять сноповъ проса, которое никуда не годно. Пріѣхавъ домой, онъ положилъ эти снопы на своемъ огородѣ, гдѣ ихъ узналъ сосѣдъ, хозяинъ означенныхъ сноповъ, и когда онъ началъ старику говорить, для чего онъ взялъ его снопы? То старикъ отвѣчалъ, что они его собственные. Сосѣдъ недовольный его отвѣтомъ, отправился жаловаться къ сельскому старостѣ. Староста, выслушавъ его просьбу, тотчасъ собралъ нѣсколько міроѣдовъ, какъ непремѣнныхъ всегда въ подобныхъ случаяхъ членовъ. Эти судьи олигархи, предвидя для себя здѣсь большой могарычь, приняли въ просителѣ самое энергическое участіе, послали за виновнымъ, вмѣстѣ съ этимъ велѣли взять и снопы. Когда старикъ былъ приведенъ и снопы принесены; — то они безъ дальнихъ распросовъ и слѣдствій, связали несчастному старику веревкой спереди руки, а другою веревкой — снопы, которые, взваливъ ему на плечи, повели его въ такомъ видѣ по улицѣ, прямо къ кабаку, для рѣшенія приговора, — гдѣ уже собрались цѣлыя толпы любопытныхъ. Во время этой торжественной процессіи, виновнаго нѣсколько разъ останавливали на дорогѣ, заставляли его кланяться снопамъ, а нѣкоторые изъ пьяницъ подходили къ нему, наносили разные побои и рвали за волоса. Даже не большія дѣти, бѣжа вслѣдъ за шумною толпою, смѣялись надъ несчастнымъ и ругались. Приведя такимъ образомъ къ кабаку, гдѣ и утвердили окончательно приговоръ, которымъ виновнаго осудили заплатить хозяину за снопы 5 руб. сереб., а міроѣдамъ купить два ведра водки. Нечего было дѣлать: старикъ весь избитый, измученный, хотя быть можетъ и невиновный, — но, во избѣжаніе дальнѣйшихъ истязаній, долженъ былъ исполнить то и другое. Конечно — и тотъ, кто приносилъ жалобу, нисколько не попользовался присужденными ему деньгами. Они у него взяты тутъ же судьями міроѣдами и тутъ же пропиты. А бѣдный старикъ, послѣ разныхъ побоевъ и увѣчій, пролежалъ цѣлый мѣсяцъ болѣнъ, и не показывался на свѣтъ Божій. Эти трагикомическія сцены очень часто повторяются въ нашихъ селахъ.

П. Поповъ.